В теплый февральский вечер на сцене Ставропольской филармонии пел, играл и говорил Эрнест Мацкявичюс. С легкой иронией о себе, с любовью о семье и друзьях, с уважением к залу. Помогал и поддерживал его в камерном выступлении Дмитрий Мурин, друг, талантливый гитарист и обладатель отличного оперного голоса.
В первом отделении концерта "По ту сторону телевизора. Лирика. Физика. Химия" Эрнест исполнял свои песни под гитару. Дмитрий Мурин ему аккомпанировал. В паузах с удивительной самоиронией известный журналист и телеведущий делился воспоминаниями и рассказывал о создании музыкальных произведений. Большую часть второго отделения отвечал на многочисленные записки и вопросы "от микрофона". Под занавес ставропольских зрителей порадовал вокал Дмитрия. Москвичам удалось создать в зале удивительно теплую и радушную атмосферу. Вместо запланированных двух с половиной часов вечер продлился почти четыре часа.
Вечер с камерным настроением
О песнях
Первую песню я написал, когда мне было за 40 лет. Это был кризис сорокалетнего возраста - что останется после меня? Понимаешь, что когда вдруг уйдешь из эфира, то тебя быстро забудут. И после тебя ничего не останется. Пребывание в таком состоянии стало поводом задуматься о будущем. Через некоторое время сел и попробовал написать. У Булата Шалвовича Окуджавы, моего духовного наставника, есть "Песня о московском муравье". Но, где Окуджава, а где я!? Поэтому написал "Песню о таракане", хотя, если честно, сейчас бы подобное не сочинил...
Следующую песню на меня навеял фильм "Штрафбат", один из лучших в последние годы на российском канале. Песня не только о войне, а в первую очередь о борьбе, которая часто происходит в душе человека, внутри него. В нашей профессии, не говоря уже о саперах, ошибиться можно только один раз. И то, если ты ошибся, ни чему хорошему это не приведет. Данный факт относится не только к моей профессии, есть и другие, в которых человек готов жертвовать жизнью, который понимает, что никто его не спасет, и никто не поможет.
... Так, очередь дошла до лирической песни. "Сибирский вальс". У меня "лирика" сначала не очень получалась: первые стихи были написаны в жанре философской сатиры на себя, в большинство из них я задавался вопросом о смысле жизни. А все-таки без главного прожить невозможно. Правда, Дмитрий?
У меня после подобных песен в семье всегда возникали проблемы, приходилось серьезно оправдываться (... и обаятельная улыбка осветила лицо журналиста)... Я ж не могу объяснить, что это Бунин и Чехов навеяли - бунинский солнечный удар и чеховский Ионыч. Они переплелись в моем сознании, и получилась вот такая песня. Сложно убедить в этом супругу))
... Песенка родилась в новогодние праздники. Праздники у нас затяжные, пережить их тяжело, если вы не лыжник. Как сказал один знакомый - философ по всей видимости, что человечество делится на лыжников и фуфлыжников. Так вот, песня написана фуфлыжником, который периодически пытается встать на лыжи.
... Я опять верю в Деда Мороза
И ему почитаю стишок.
Встану я перед ним на скамеечку,
Вспомню все, что за год сочинил...
Мама: "это твоя главная песня"
В репертуаре каждого поэта, музыканта, исполнителя есть более серьезные стихи, и есть менее серьезные. Я в большей степени стараюсь высмеивать себя, получается по-разному - с тем или иным успехом. Есть, конечно, такие вещи, в которые вкладываешь всю душу.
Мой отец, к сожалению, не читал моих стихотворений - я начал писать позже. Поэтому, предвосхищая вопрос из одной записки - как отец относился к вашему увлечению, - думаю, что ему было б любопытно мое творчество. Но мама застала. Она была гуманитарного образования - журналист, глубоких знаний и культуры. В моей журналистской работе поддерживала все целиком и безоговорочно. Объективную оценку ни разу не услышал. И чтоб я не спросил, она отвечала: было круто. Поскольку сынок лучше всех всегда. Но, что касается поэзии и музыки, здесь она была чрезвычайно строга. Все мои поэтические и литературные опусы и попытки творчества разносила в пух и прах. Но вот про одно стихотворение, положенное на музыку, сказала, что это главная песня. Я не знаю, насколько она права... Сначала я хотел, чтоб ее исполняли профессионалы. Но Дима сказал - "нет, ты должен петь сам":
... И мы уплываем...
Будем искать себе правильный храм.
Храм, где уставшим легко и покойно,
Храм, где незрячий глухого поймет,
Где зарыдают бездушные воины,
Где их простят, когда время придет...
Родители Эрнеста
Паланга - одно из самых идеальных мест на земле
Мое детство прошло в небольшом литовском городе - курорте. Там познакомились мои родители, там они покоятся. Если б их встреча не случилась, не было меня.
Я как-то приехал туда после долгого перерыва и понял, что Паланга - одно из самых счастливых мест на Земле, куда хочется возвращаться и прожить здесь остаток жизни. Я думал, что это очень индивидуально, решил испытать на Диме. Привез его сюда и он тоже теперь считает, что Паланга - один из лучших городов.
Вернувшись однажды с Литвы и перебирая струны, у меня родился вальс: про Палангу, про родителей, отношения...
... А наши следы и песочные замки
Просто балтийскою смоет волной...
С самыми любимыми
Вопросы - ответы
- Видно, что вы волнуетесь. Или это кажется?
- Если б я очень волновался, то не смог произнести и слово. Но, конечно, присутствует легкое волнение, потому что вижу ваши лица, ваши глаза, чувствую вашу искреннюю реакцию. Такого не может быть перед камерой. И запомните, если человек "из телевизора" волнуется, то значит, он еще живой.
- Всегда ли вы согласны с тем, что озвучиваете в эфире?
- В последнее время - да. Я сегодня говорил об этом в беседе со студентами и коллегами из СГТРК. Безусловно, власть требует критики. И критические стрелы в нее надо бросать для того, чтобы вскрывать пороки, которые она сама допускает. Мы обязаны это делать. Но сейчас на первый план перед журналистикой вышли некоторые другие задачи. У меня есть ощущение, что цели, которые поставили перед собой западные партнеры, выглядят как-то нездорово, мало радостно и бесперспективно. Просто России объявили войну. Маски сорваны и все стали говорить своими словами. И то, что сейчас делают наши коллеги, западные журналисты, просто вызывает оторопь. Ощущение, что все управляется с одного единого центра. Наша журналистика сейчас настроена, чтобы защитить Россию, защитить право остаться собой. А я считаю себя русским человеком, воспитанным на русской культуре.
- Есть ли у вас авторитет в нашей литературе?
- Для меня литературным гуру является Сергей Николаевич Довлатов. Его рассказы и повести, которые кажутся поверхностными и легкими, на самом деле очень глубоки и философски. И вообще говорить о серьезных вещах легко и с юмором - это высший пилотаж. Я к этому стремлюсь. Как только ты начинаешь рассуждать не в меру серьезно, ты превращаешься в зануду. И тогда достучаться до людей, с которыми ты б хотел поделиться своими мыслями, уже просто невозможно.
- Вы домосед или любитель путешествовать?
- Вопрос неуместный для журналиста. А так я тяжелый на подъем, но путешествовать все равно люблю. Если меня удается куда-то вытолкнуть, то с удовольствием возвращаюсь домой - слава Богу, вернулся!
- В новом для вас городе, куда пойдете в первую очередь?
- Самое интересное - это пойти погулять и постараться заблудиться. Проехать на общественном транспорте, зайти в магазин, пообщаться с кем-то из местных, послушать, что люди говорят. Подышать воздухом этого города. Для меня такая вербальная информация очень важна, поскольку в новые места попадаю редко, то эффект "свежачка" получается очень сильный. Мне это нравится.
Еще раз о любви
О любви не всегда получается сказать так хорошо, как хотелось бы. Она штука сложная. Говорят, что есть два вида любви - пушкинская и лермонтовская. Пушкинская - это когда чувство вызывает только радость, позитив, когда у тебя на душе солнечно. Бывает, - когда слово "любовь" рифмуется со словом "кровь", когда муки и страдания, когда мешки под глазами и прочие неприятности. Это, безусловно, лермонтовская любовь.
И люди делятся на два вида восприятия любви. Я ближе к восприятию любви по-лермонтовски. Мне кажется, что любовь Михаила Юрьевича всегда была глубже и сильнее, он страшно изводил себя этим чувством. Александр Сергеевич при всей солнечности был в чувствах (не в стихах!!) более поверхностен. Я не думаю, что он влюблялся во все 180 девушек, которые встречались на его пути.
Песня, которую мы сейчас споем, о том, какие бывают мучительные расставания между людьми и как порой близкие не могут понять друг друга...
Ближайшие планы - восстановить спектакль отца
Я уже рассказывал вам об отце. Гедрюс Мацкяявичюс был не только режиссером, он создал направление в театре - пластическую драму. Организовал "Театр пластической драмы", в котором в 1976 году поставил самый яркий спектакль, ставший его визитной карточкой - "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты".
Мы хотим восстановить спектакль к 70-летию отца. Юбилей будет 18 мая. Дело в том, что спектакль поставили всего пять лет спустя после чилийского военного переворота, когда к власти пришла хунта. Ничего не напоминает? И тот пафос, который прозвучал тогда в спектакле, он вполне уместен сегодня. Более того, у меня есть ощущение, что театральный зритель, особенно московский, перекормлен современным искусством постмодернизма и переписыванием классики, когда герои, известные нам с детства, страдают пороками, уместными может быть в толерантной Европе, но крайне тяжело приживающиеся на российской почве. Мне кажется, что сейчас востребовано духо - подъемное искусство. Хочется жить и продолжать борьбу - конечно, в хорошем смысле этого слова. Понимаешь, что еще не все потеряно, надо осознать некоторые вещи и двигаться вперед.
Удивительная атмосфера и в зале, и на сцене
Ставрополь, февраль 2015